Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

Глаза комиссара широко раскрылись — Нет, Лайдж. Не поеду. И не просите… — Казалось эти слова вырвались у него помимо воли. Потом он добавил более спокойно, с неуверенной улыбкой. — Понимаете, у меня масса дел. Запустил их ужасно.

Бейли задумчиво смотрел на него:

— Тогда вот что. Почему бы вам не использовать объемный видеофон. Ненадолго, на случай, если мне будет нужна помощь.

— Ну хорошо. Это я, наверное, смогу сделать, — нехотя согласился комиссар.

— Отлично! — Бейли взглянул на стенные часы, кивнул и встал. — Я буду держать с вами связь.

Выходя из кабинета, Бейли на секунду задержался в двери и оглянулся на комиссара. Он увидел, как его голова медленно опускалась на изгиб локтя, которым он опирался о стол. Детектив мог поклясться, что слышал, как тот всхлипнул.

„Господи!“ — молча изумился Бейли.

В общей комнате он присел на краешек ближайшего стола, не обратив внимания на его владельца, который взглянул на него, пробормотал какое-то приветствие и продолжал заниматься своими делами.

Бейли откинул крышку с трубки и продул ее. Потом он опрокинул трубку над небольшой вакуумной пепельницей в крышке столами она поглотала белый рассыпчатый пепел. Он с сожалением посмотрел на пустую трубку, приладил крышку и убрал ее. Вот и еще одну выкурил! Он стал обдумывать свой разговор с комиссаром. С одной стороны, поведение Эндерби его не удивило. Он предполагал, что тот будет противиться его попытке поехать в Космотаун. Комиссар часто подчеркивал трудности общения с космонитами и нежелательность отправки туда неопытных людей для ведения переговоров даже по мелким вопросам. Однако Бейли не ожидал, что комиссар так быстро уступит. Он думал, что тот, по крайней мере, будет настаивать на совместной поездке. Ссылка на занятость теряет смысл по сравнению с важностью этого дела. Собственно Бейли и не хотел этого. Он получил то, чего добивался. Он добивался не личного присутствия Эндерби, а лишь его объемного изображения, чтобы тот мог следить за ходом расследования в полной для себя безопасности. Безопасность — вот, что главное. Бейли понадобится свидетель, которого нельзя будет быстро убрать с пути. В этом хоть какая-то гарантия его личной безопасности. На это комиссар согласился сразу. Бейли вспомнил, как тот всхлипнул — а может, ему это почудилось? — и подумал: „Боже, старик сыт по горло всем этим!“

Он вздрогнул от раздавшегося за его спиной бодрого, с хрипотцой голоса.

— Какого черта тебе надо? — возмутился Бейли.

На лице Р. Сэмми сияла глупая застывшая улыбка.

— Джек велел сказать вам, что Дэниел готов, Лайдж.

— Хорошо. А теперь убирайся.

Он хмурился вслед удаляющемуся роботу. Фамильярность этого неуклюжего сооружения из металла буквально выводила его из себя. Он было пожаловался комиссару, но тот лишь пожал плечами: „Ничего не поделаешь, Лайдж. Народ требует, чтобы городские роботы имели сильный контур дружбы. К тому же вы ему нравитесь, вот он и называет вас самым дружеским именем, какое только знает“.

Контур дружбы! Ни один робот, какой бы модели он ни был, не представляет опасности для человека. Первый закон роботехники гласит: „Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред“.

Первый закон закладывается в самые недра позитронного мозга, и, чтобы с ним ни произошло, робот не в состоянии нарушить этот закон. Строго говоря, введение дополнительных „контуров дружбы“ — нелепая затея. И все же комиссар прав. Вопреки всякой логике земляне не доверяют роботам, вот и приходится конструкторам придумывать разные „контуры дружбы“, так же как и снабжать лица роботов глупой улыбкой. Речь идет о земных роботах, разумеется. Кстати, Р. Дэниел совсем не улыбается. Вздохнув Бейли встал со своего мота. Следующая остановка — Космотаун… Кто знает, быть может, это его последняя остановка…

Полицейским властям и крупным чиновникам до сих пор разрешается пользоваться служебными машинами для езды по городским коридорам и древним автотуннелям, вход в которые для пешеходов закрыт. Это дает повод либерально настроенным гражданам неустанно критиковать муниципалитет за его нежелание превратить туннели в детские площадки, или новые торговые центры, или, наконец, открыть их для пешеходов. Однако соображения общественного порядка всегда берут верх. При возникновении больших пожаров, которые нельзя погасить местными средствами, серьезных авариях энергосистемы и вентиляции и, главным образом, при крупных вспышках недовольства блюстителям порядка важно быстро оказаться на месте происшествия. Автотуннели как раз и обеспечивают им такую возможность. Бейли несколько раз доводилось пользоваться туннелем, и всегда его неприятная пустота действовала на него угнетающе. Казалось, будто он находится где-то в тысяче миль от пульсирующей жизни города. Сейчас, когда он сидел за приборной доской машины, туннель извивался перед ним, подобно слепому, полому червю. После каждого плавного поворота его глазам открывались новые и новые участки туннеля. А позади, знал он, не глядя туда, еще один слепой и полый червь так же неизменно сокращался и закрывался. Туннель был хорошо освещен, но его пустота и молчание лишали свет всякого смысла. Р. Дэниел ничем не старался ни нарушить это молчание, ни заполнить эту пустоту. Он смотрел прямо перед собой, безразличный сейчас к монотонному виду туннеля, также как прежде был безразличен к переполненному экспрессу. Наконец под дикое завывание сирены они выскочили из туннеля на проезжую часть городского коридора. Из уважения к одной из традиций прошлого четкие линии обозначали проезжую часть всех главных коридоров. Так как, кроме полицейских и пожарных машин, а также грузовиков технической службы, другие виды автомобильного транспорта не сохранились, пешеходы полностью игнорировали эти ограничения. Они с возмущением рассыпались в стороны от взвизгивающей сиреной машины Бейли. Он лишь ненадолго почувствовал себя веселее в привычной городской сутолоке, так как метров через двести машина свернула в одно из ответвлений, ведущих в Космотаун. У входа их ждал и. Часовые, вероятно, знали Р. Дэниела в лицо и, хоть сами были людьми, кивнули ему без тени превосходства. Один из часовых приблизился к Бейли и отдал ему честь по всем правилам военного протокола. Он был высокого роста, с серьезным выражением лица, но, в отличие от Р. Дэниела, не являл собой идеальный образец космонита.

— Пожалуйста, ваше удостоверение, сэр, — сказал он.

Часовой быстро, но тщательно проверил удостоверение. Бейли заметил, что на нем были перчатки телесного цвета, а ноздри прикрывали едва заметные фильтры. Возвращая удостоверение, часовой снова козырнул Бейли.